На самом деле меня не хватает не то, что на отчет - на внятную запись событий.
Здесь много чего нет из того, о чем не хотелось бы забывать, и много лишнего - опечатки, например Ошибки, опять же.
Словом, это скорее стенограмма с краткими комментариями, причем зачастую - не по теме Здесь мало имен и лиц - только обрывки диалогов и карандашные пометки на полях.

читать дальше
Выдержки из ненаписанного дневника.

***
Подагра в средней стадии.
Ванны, повязка с мазью на ночь.
Диета: овощи, творог, сыр. Льняное масло, мед. Исключить пиво, вино, жареное мясо. - безнадежно

Инквизиторы - tausendsackerment! - история про перстень с бальзамом. - поискать состав! действие чрезвычайно напоминает некоторые свойства тинктуры
***

Общество подобралось исключительно пестрое, даже яркое, и Эберхарт охотно потерялся в этом многоцветии: редко когда собственная неяркость и привычка держаться в тени, немало выручавшая его еще во времена ученичества, была настолько своевременна. А о необходимости своего присутствия в том или ином месте он без труда узнавал по крикам, которые раздавались чаще, чем это было бы уместно в столь приличном доме.

***
Эрлих фон Бах: слабость зрения, болезненное состояние от яркого света. Признаки воспаления.
Свечи, бумажная пыль, переутомление. (?)
Уточнить, какие настои использовались для лечения раньше.
N.B. - он, однако же, хорошо видит. Много лучше, чем можно было бы ожидать при таком поражении глаз.
Уточнить этот вопрос.
***

- А, это вы, доктор...
- Как ваша нога, Фридрих?
Тот выглядел утомленным, и, как показалось, вопрос вызвал у него скрытое раздражение.
- Плохо.
Надо признать, он надеялся на более пространный ответ: то, что рана, скорее всего, снова открылась, было вполне заметно по изменившейся походке.
Он напомнил себе, что его собеседник - взрослый человек, который вправе сам выбирать средства, чтобы сделать свою жизнь интереснее. Потом напомнил еще и о том, что это, в сущности, не его дело - коль скоро ему уже заплачено. И заплачено достаточно, чтобы Фридрих мог рассчитывать избавиться от подобных напоминаний.
И все-таки заметил:
- Вы совсем не бережетесь. А потом будете говорить, что я вас плохо лечил.
Тот рассмеялся - тем же сухим, отчасти отрывистым смехом, как и на постоялом дворе "Роза".
- Такова ваша доля, доктор.
Какой черт дернул его тогда за язык? Да, он действительно предпочитал доводить до конца то, за что взялся. Но почему кому-то, черт возьми, нужно об этом знать?..


***
Обморок молодого Эрлиха.
На головную боль не жаловался. Et contra - бледность может означать многое, в том числе - слабость кроветворных жил, и тогда юношу действительно необходимо отправить на воды, и как можно скорее.
У святых отцов неодолимая тяга к предметам. Полагаю, что упомянутую шкатулку хозяева дома больше уже не увидят.
Манускрипт из библиотеки. Красивая, хотя и странная легенда. - если здесь попадаются такие легенды, то, быть может, и полный текст "De perfecto magisterio" найдется?
На обороте листа - любопытные заметки. - все-таки это бред. Я еще способен поверить в призраков, тем более, что доказательства убедительны, но - вампиры?..
***

- Доктор!
- Да?
- Доктор, госпоже Кармилле плохо!
Опять?..
Происходящее, весь этот круговорот лиц, сильных чувств и противоречивых желаний, замкнутый в стенах одного здания... Эберхарту казалось, что он упускает из виду что-то очень простое, что-то очевидное. В попытках ухватить это тревожное ощущение смутного узнавания он едва не пропустил ступеньку.
- Доктор, у меня есть какая-то тайна, - от наполняющего ее голос смеха флёр окружающего безумия отчего-то распадался, - которую я не могу вспомнить!
Собственно, ее не нужно было успокаивать, но кто-то - кажется, ее муж? или чей это был голос из-за плеча? - настаивал.
Впрочем, вреда не будет.
В этом доме вообще быстрее всего обещало закончится успокоительное.
Да и Господь с ней, с ее тайной!..
Закрывая за собой дверь, он вдруг понял, что за всю его жизнь ему нечасто выпадало столь чувственное удовольствие, как вот это, только что испытанное - смеяться вместе с этой женщиной.

***
Франц. Слишком хочет разобраться в том, что творится в доме. Настолько, что, кажется, в одну реторту льет и нужное, и ненужное, и вовсе отраву. - хотя цели наши различны: не мне судить.
Бесцеремонность... изумительная бесцеремонность некоторых гостей поместья по отношению к хозяевам дома. - да, пожалуй... оказывается, это может всерьез меня задеть. Странно и неприятно.
Interea... от зрелища того, как мужчина, пока еще не имеющий на девушку никаких прав, входит в ее комнату, не спрашивая разрешения, передергивает не только меня.
***

- Вы хандрите, Фридрих.
- Наверное. Но мне тягостно видеть этот дом в таком виде. Посторонние люди ходят по комнатам, роются в вещах, им не принадлежащих...
В гостиной было тихо. По крайней мере, никто не падал в обморок, никто не кричал. Грета принесла вина, и наконец-то не требовалось никуда спешить.
Однако, сумрачность последних слов заинтересовала не только Эберхарта.
- Вы были здесь раньше? - Кармилла фон Мекк посмотрела на Фридриха сквозь серебристые пряди волос - заколка давно их не удерживала, и цвет их позволял в полутемном коридоре принять эту женщину за призрак.
- Нет.
- ...Доктор! - донеслось откуда-то с лестнице.
Эберхарт, вздохнув с огорчением, которого не собирался скрывать, поставил бокал на столик, подхватил сумку с самыми необходимыми лекарствами - с ней он с некоторых пор не расставался - и, извинившись, вышел из комнаты.

***
Ищут ключ и ищут клад. Убийцу, о котором настойчиво пишут неведомые, но чрезвычайно заинтересованные в выполнении своих предписаний силы, ищут лишь в третью очередь, и лишь те, кто не занят в поисках первого и второго. - fide mea! Capiat qui сареrе potest, а мне пока не нужно не первое, ни второе, ни, тем более, третье.
***

Открылась комната - та самая, которая, как утверждали многие, не открывалась уже многие годы.
Дверь с собственным характером - и скверным притом.
Всплеск неожиданного оживления, которое произвело это чудесное - в прямом смысле, ибо открылась она после того, как ее обругали вслух - событие, наблюдать было странно. Тем более, что в комнате не оказалось ничего такого, что могло бы всех так обрадовать. И поэтому, когда дворецкий тоже потянулся посмотреть, что это за маленькая книжечка свисает с притолоки, Эберхарт счел, что веселье и без того хлещет через край - впору вновь доставать бальзам.
- Не советую.
Негромко, но тот услышал. Отдернул руку и с недоумением оглянулся.
- Почему?
Вот именно из-за этого он и не остался в Университете... но как же это тягостно - давать объяснения!
- Просто не советую.

- Я хотел бы с вами поговорить.
Сейчас Фридрих выглядел не просто бледным - даже теплые отсветы свечей не могли скрыть этого болезненного, как весенний снег, оттенка кожи.
- Хорошо.

- Эта рана никогда не вылечится.
Тон, каким это было сказано, отрицал иные возможности - и Эберхарт застыл на месте, вглядываясь в собеседника.
Потом сел в соседнее кресло.
Все странности этого человека, все незначительные детали все-таки сложились в единый текст... и то, что в тексте этом зияли дыры размером с Европу вместе с быком, говорило лишь о необходимости заполнить лакуны.
- Вот как...

- ...У вас есть мечта, доктор?
- Есть. Но вряд ли вам это может быть интересно.
- Коль скоро я спрашиваю... - пожал плечами этот странный человек, которому было что-то очень нужно от медика из Хайдельберга.
- Верно, - признал он. - Что ж, у меня есть мечта. Философский камень.
- Но вы же понимаете, что для таких изысканий человеческой жизни может быть недостаточно?
- Безусловно.
Эберхарт замер и на миг прикрыл глаза, испугавшись беспощадной яркости осознания.
Кретин!
Идиот!
Какие тебе еще нужны доказательства?!
Вот он, твой черный дракон! вот он - сидит, сейчас скажет что-нибудь.
Вот он, атанор, в котором тесно человеческим страстям - наглухо закрытый и медленно подогреваемый.
Каких символов тебе еще не хватает, слепец пустоголовый?!..
Вот она, последняя фаза первой ступени!

- Да, хорошо.
Снова открылась дверь, в комнату снова заглянули - на этот раз это был Франц. И вновь с быстрым "простите!" несвоевременный посетитель исчез.
- Хорошо, я согласен, - повторил Эберхарт, ожидая, что сейчас опять кого-нибудь сюда занесет судьба или любопытство.
Фридрих тоже покосился на дверь.
Та предупредительно распахнулась.
- Ой, извините!..
- Никакого покоя, - улыбнулся доктор, поднимаясь на ноги. - Судьба вам не благоприятствует.
- Давайте поднимемся.
Лично он полагал, что этим положение возможно лишь ухудшить, но спорить не стал.
Наверху было сумрачно, но зато лестницу то и дело кто-нибудь посещал.
- Обратно я уже не спущусь, - покачал головой Фридрих, и глядя на этот заострившийся профиль, Эберхарт понял, что да, искать местечко потише поздно.
- Хорошо...
Проходной перекресток как раз временно опустел - ненадолго, надо полагать.
- Поднимите манжету.
Он подтянул рукав рубашки повыше и быстро огляделся, опасаясь обнаружить поблизости кого-нибудь слишком любопытного и удачливого.
Куда там Агнес и Дитмару с их поцелуями под лестницей!..

***
Инквизиция - potztausend! - и тест серебра.
Обморок Берты, - бедная девочка.
Фридрих, какого черта вы вообще сюда пришли?! Ладно, будем последовательны.
Сначала Берта, потом...
***

Шепот.
- Цепь!..
- Не сейчас!..
Неожиданный крик из другого конца комнаты - как нельзя более кстати! - и мгновенный холод серебра на пальцах. Уже не глядя на лежащего и надеясь только, что дальше тот как-нибудь справится сам, Эберхарт обернулся к Кармилле, которая, по счастью, падать на пол без сил была не расположена.

***
Браво, Эберхарт, ты кретин...
Страшно? Ну, страшно...
Не напиться бы только теперь - случайно, в компании свечи.
Всех интересует твой разговор с Фридрихом.
О чем говорили, о чем...
О Боге, о судьбе.

***

- Зачем вы подошли к вампиру?
Неужели они не видели?.. Впрочем, неважно - им хватит и того, что я вообще оказался поблизости.
- Отец Отто, вообще-то, я не верю в вампиров. Я увидел, что Фридриху стало плохо, только и всего. Я все-таки медик, это мой долг.
И мое чувство долга меня когда-нибудь сведет в могилу. Быть может, в самом скором времени...

- Зачем вы подошли к нему, доктор?
О, я знаю, каким будет мое воздаяние в аду - мне придется бесконечно объяснять одно и то же!
- Все просто, Франц. Я полагал его человеком, - и полагаю, но это уже лишнее. - И, признаться, хотел бы считать другом, но это уже не имеет значения, не так ли? Мне будет сложновато оправдаться, это вам не чтение Аристотеля...

- О чем вы разговаривали с ним там, внизу? Он вас жрал?
Спасибо, Господи... Чтобы я не сошел здесь с ума, Ты послал мне этого кретина, почти очищенного от посторонних примесей. Спасибо. Он великолепен.
- Нет.

***
Эрлих фон Бах. Тело, безусловно мертвое. - будет ли у меня еще возможность узнать, в чем причина подобной трансформации?..
Грохот за дверью: обвал.
Какая увлекательная ночь.
Если бы еще не отец Генрих!..
Много пыли, комната небольшая... дышать здесь скоро станет нечем. - Быть может, хотя бы это способно обуздать пытливый ум святого отца? Нет? Жаль...
***

Инквизиция, оставив на время его своими заботами, воодушевленно ломала дверь в комнату, где по общему мнению шел то ли нечестивый ритуал, то ли спиритический сеанс.
Эберхарт снова сидел в библиотеке, слушал, как они пытаются войти туда, куда их не пускают, и боролся с соблазном посоветовать им попробовать проникнуть через стену. Но ведь эти могли бы и прислушаться... рисковать не стоило.
Хотя он многое бы отдал, чтобы наблюдать сейчас последнюю, завершающую, самую прекрасную фазу nigredo, что по его предположениям происходила там в этот момент. И великие "Семь правил" мало чем могли сейчас помочь.
Выматывающее ожидание кончилось далеким, приглушенным звоном стекла - или ему почудилось?
Но встав, он через окно библиотеки увидел сквозь ноябрьскую метель три - или их было больше? снег, не разобрать - смутные фигуры, удаляющиеся от дома.
И вышел, направляясь вниз, в подземелье: следовало выполнить данное Грете обещание.


Концентрация неуместных комментариев у меня снизилась уже ближе к концу, а поначалу временами приходилось прикусывать перчатку, чтобы не высказаться =) Особенно в присутствии святых отцов.
Хорошо еще, что я помню не всё, что приходило в мою бедную больную голову.

@настроение: шкурка. дохлая.

@темы: бумага с буковками, пока не пришел лесник, Дельтаплан - такая штука, буковки